«Волшебная сила священных мест»: предпосылки и некоторые мысли

«Волшебная сила священных мест»: под таким условным названием мы проводили серию экспериментальных наблюдений в 2010–2012 годах. Стимулом к этой программе послужили два случая: исцеление водой из чаши культового камня участницы экспедиции в мае 2007 года и случайная левитация на другом камне, на следующий день после солнечного затмения в августе 2008 года.

Также по теме

Попыткам упорядочения сакральных и культовых объектов было посвящено немало работ. Вячеслав Григорьевич Мизин из Санкт-Петербурга решил уйти от традиционного подхода к умножению сверх необходимого очередных групп и категорий. С этой целью он предлагает качественно новый взгляд на структуру сакрального места, основанную на выделении общих признаков у культовых камней, поиск взаимосвязей между этими признаками и включение сюда иных элементов сакрального пространства.

Но на самом деле всевозможных происшествий, которые можно назвать предпосылками, было гораздо больше, особенно на плато сейдов (рис. 1) и в целом на Севере, однако большинство их было связано в первую очередь с восприятием реальности и легко объяснимо ресурсами и возможностями самого человека, а не взаимодействующей системы «человек-место». Например, на горизонте небольшая сопка, на вершине которой видны сейды. Идем смотреть. Перед подъемом зачем-то беру небольшой камушек с земли и несу вверх. Поднявшись, замечаю у сейдов кучку подобных камней, принесенных (теперь понятно каким образом) сюда до меня. Спонтанное подключение к знанию древней традиции, как одного из условий пребывания в этой местности?

Рис. 1. Гора Нуорунен. Поднявшись на вершину этот камень сразу «считался» как «живой» сейд, хотя в этом ракурсе опор под ним не видно. В кадре режиссер Вадим Баронов, момент съемок фильма «Магия сейда». Фото автора, 2005 год.

Река Горносталья (рис. 2), приближаемся к избушке в тундре. Никаких признаков жизни – ни вещей, ни дыма, ни оленей, но с первого взгляда в бинокль четкое знание – внутри есть человек. Подходим ближе, и навстречу нам выходит старый ненец. Из этой же оперы – знание «завтра встретим человека», «через три дня погода ухудшиться», «в поселке нужного нам человека не встретим, но встретим его через день-два в тундре» и т.д.

Рис. 2. Река Горносталья, редкий момент хорошей погоды у побережья Северного Ледовитого океана. Фото автора, 2011 год.

Механизм всего этого предельно прост: Арктика это враждебная человеку среда и чтобы в ней выжить, необходимо знать максимум всего про окружающую обстановку, оценивая потенциальные опасности. Если добавить к этому сенсорную депривацию городского жителя в однообразной северной природе, то логика возмещения «привычной» информации, новой, из актуальной среды, очевидна.

Были похожие случаи, раскрывающие феномен с иной стороны. Например, первая ночевка в Большеземельской тундре (рис. 3). Вечером ухожу на берег речки, выкладываю по приколу небольшой «инаксуит» из мелких камней (все равно река при половодье снесет) и мысленно представляюсь месту, рассказываю про себя, откуда я, где живу и зачем сюда приехал. Завершив такой нехитрый внутренний монолог, возвращаюсь к коллегам. В ту же ночь во сне мне кто-то «говорит», что того, что я ищу, здесь нет, а есть оно (далее как бы местность «показывается») примерно в 200 км на северо-восток. Проходит 15 лет и мне попадается одна книга 19 века с описанием Севера, где примерно в указанном во сне районе описывается гора Сиртя-Ся.

Рис. 3. Место «случая в Большеземельской тундре». Фото автора, 2007 год.

После таких «экспириенсов» конечно можно объявить себя шаманом-волхвом-гуру и начать неоязыческую или эзотерическую «карьеру», собирая вокруг себя неофитов, которых можно выгуливать по «местам силы» используя простейшие знания о человеке и природе, но это будет вектором в тупик, из которого практически невозможно будет выбраться без потерь времени и ресурсов. Хотя, судя по интернету, эта ниша у нас отнюдь не пустует.

Интереснее другое – понимание принципов и сам подход к подобным проявлениям. В ходе проработки концепции серии экспериментальных наблюдений я практически полностью отказался от инструментального подхода. Да, мы еще в 2005 фиксировали у сейдов некоторые радиационные аномалии, связанные с резким понижением фона. Но эти цифры так и остались цифрами, которые ничего не добавили к пониманию природы этой загадки.

Также по теме

Исследователи часто сталкиваются с ситуацией, когда фольклорные и письменные сведения о каком-либо потенциально культовом природном объекте весьма скудны. На примере Вересовой Горы в Волосовском районе Ленинградской области автор рассматривает возможность привлечения данных картографии и оценки ландшафтных особенностей местности для более информативной идентификации исследуемого объекта.

На мой взгляд, все эти инструментальные приходы, это не более чем занимательное времяпровождение, поскольку самое ценное в них, это фиксация отклонений от нормы. Набор цифр тешит интеллект, но не дает ничего в плане понимания. Для того чтобы получить хоть какой-то адекватный результат в плане цифр нужна статистика, для чего надо проводить измерения в режиме метеостанции в течении как минимум года. Это потребует привлечение больших ресурсов и в целом нереально.

Более того, цифры даже в таком виде не есть результат. Начинать исследование, не имея ясного представления о методике и ожидаемом результате, мягко говоря, странно. Мы проводили выезды по магнитометрической сьемке на Кирхгоф, к Камню Пятницы, измеряли динамику изменения радиационного фона в различных местах и т.д. Цифры есть, результата нет.

Но и это не все, любые цифры нуждаются в грамотной интерпретации их привязки к месту и его феномену. Кто даст гарантию, что фиксируемые цифры вообще имеют отношение к известным феноменам? Нет ни одного примера, когда приборные измерения позволили бы раскрыть феномен того или иного древнего места. В лучшем случае фиксация «отличия от фона». Но зачастую то же самое можно узнать и из сопутствующего фольклора (условное «время активности места» – когда приходить). Т.е. информативность приборного метода приближается к бинарному «да – нет». К этому можно добавить, что любой инструментальный подход страдает суровым отсутствием внятной методологии, т.е. сформулированных главных вопросов: что именно мы хотим понять применением данной техники? Почему применяются именно эти приборы/инструменты? В большинстве случаев все выглядит на уровне «у нас есть такие-то приборы, а давайте съездим и что-нибудь померяем».

Также по теме

Участки дорог с повышенной аварийностью уже давно привлекали внимание не только исследователей загадок земли, но и представителей ГАИ и соответствующих государственных учреждений. Хотя по этой теме написано уже много, но обобщить все признаки подобных участков автотрасс никак не получалось, тем более хотелось бы дать вполне осмысленный ответ на вопрос стражей правопорядка о причинах необъяснимых аварий. Сегодня мы публикуем исследование Вячеслава Мизина, которое, как представляется, делает несколько уверенных шагов к разгадке и осмыслению этого феномена.

Инструменты и приборы не более чем костыли и протезы, которыми мы пытаемся нащупать почву перед шагом вперед, почему-то забыв, что у нас есть свои собственные ноги. Очень неплохо это выразил Б. Гребенщиков в притче «Иван и Данило»: «Покажи ему куст – пока в книжке название не прочитает – не заметит». Нередко так и в реальности, люди почему-то готовы поверить цифрам на табло, но не самим себе.

По моему глубокому убеждению, феномен сакральных мест – это феномен человека, и если пытаться его исследовать, то, прежде всего, необходимо четко сформулировать «что именно мы хотим узнать?» и «для чего именно нам это необходимо?».