Жернова-надгробия: сакральное и утилитарное в белорусской традиционной культуре
Эта статья продолжает ряд предыдущих работ автора, в которых рассматривалась семантика некоторых символических изображений на надгробных памятниках на территории Беларуси [13, 14, 15]. В представленном тексте на этот раз рассматривается не определенный знак, но отдельная группа надгробий, которая своей необычностью привлекает внимание современного человека, – диски от жерновов (рис. 1).
Михаил Романюк был едва ли не первым исследователем, который выделил каменные диски жерновов в качестве отдельной группы надгробных памятников на территории Беларуси: «Самую малочисленную группу памятных надгробных знаков составляют круглые каменные диски (круги) от крестьянских жерновов. В Центральной Беларуси круги встречаются рядом с каменными полевыми валунами, из которых собственно они и вырезались. В качестве надгробий использовались изношенные круги, отслуживших свой век (здесь и далее выделено автором). Внешний диаметр составлял около 40–70 см, внутренний – около 12–14 см, толщина диска около 15–20 см. Каменный диск вкапывался у изголовья могилы примерно на 25 см, с учетом того, чтобы отверстие просматривалась на линии насыпного холма» [12]. Михаил Романюк также обратил внимание на проблему семантики данных надгробий и их связи с традиционной духовной культурой: «Какие-либо древние предания о жерновой каменной могильной плите среди местного населения не сохранились. Надо думать, что круги появились на кладбище не случайно, а были связаны с мировоззрением наших предков, расшифровка которого послужит ключом к пониманию этнокультурных и исторических процессов» [12]. В данной статье мы попробуем отыскать ключ к символическому значению жерновов-надгробий.
Сразу нужно отметить, что использование жерновых дисков в качестве надгробных памятников не является исключительно белорусским явлением. Во-первых, на территории Беларуси жернова-надгробия были известны еврейскому населению, и такие памятники нередко можно увидеть на отдельных старинных еврейских кладбищах (г. Минск, г. Костюковичи, г. Хотимск, аг. Рубежевичи Столбцовского р-на (рис. 2, 3), аг. Рясно Дрибинского р-на, г.п. Бобр Крупского района, аг. Крево Сморгонского района, аг. Раков Воложинского р-на и др.). При этом также примечательно, что жернова присутствуют как на православных, так и на католических кладбищах Беларуси. Поэтому нужно уточнить тезис Михаила Романюка: такие памятники известны не только в Центральной Беларуси, но распространены и в других регионах.
Во-вторых, памятники-жернова можно увидеть на кладбищах в других странах (США, Канада, Англия, Литва, Украина, Россия и др.). Соответственно, мы можем только выделять определенные особенности, которые характерны для белорусской традиции. В то же время, для территории Беларуси использование жерновов в качестве надгробных памятников, по мнению автора, было более распространенным и довольно типичным явлением по сравнению с другими странами.
Дискуссионным является вопрос, когда в Беларуси жерновые диски начали использоваться в качестве надгробий. Старейшие известные датированные памятники относятся к началу XVIII в. На кладбище в д. Вьюн Быховского р-на обнаружен один диск 1702 года с аббревиатурой «IHS» и некоторыми буквами и цифрами, а другой 1783 года с именем «Ѳеодоръ», а также крестом «Голгофа» и буквами [6]. На еврейском кладбище г. Глубокое выявлен памятник, похожий на заготовки для жернового диска, который датируется 1708 годом (считается древнейшим датированным памятником на кладбище) [3, рис. 7]. С учетом того, что индивидуальные каменные надгробия на территории Беларуси массово распространяются с XV–XVI вв. [12], можно предположить, что жернова в качестве погребальных памятников начали использоваться не ранее этого периода, а, скорее, с XVI–XVIІ вв., когда памятники на кладбище становятся обычным явлением, а жернова, как довольно массовая бытовая вещь, стали применяться в новом качестве. Здесь прослеживается естественное прагматическое отношение, которое позволяло сократить расходы на похороны в крестьянской и мещанской среде. Таким образом, жернова делали каменное индивидуальное надгробие более доступным для населения.
На прагматичный мотив использования жерновов уже обращали внимание исследователи: «Вышедшие из строя, изношенные жернова часто применялись при строительстве домов и храмов в качестве ступеней, закладных (опорных) камней, элементов декора, интерьера и т. д. Вероятно, это связано с большими трудозатратами при обработке камня до состояния круга, “хозяйственностью” наших предков и сакральным значением жернова. Также в разное время представители многих религий использовали жернова как надмогильный камень» [5]. И также неоднократно отмечалось, что в качестве надгробий использовались те жернова, которые уже отслужили свой век: «В городе Костюковичи заброшенное кладбище также огорожено. Сохранилось более десяти надгробий. Среди них есть довольно интересные, сделанные из отработанных жерновов с надписью на торце» [16]. Это объясняет, почему жернова-надгробия имеют явные дефекты, отбитые фрагменты, или почему надгробие сделано из половины диска. Также известны случаи, когда надгробие изготавливалось из обработанного куска жерновов (например, в д. Бобы Пуховичского района). Нельзя не отметить символический подтекст в том, что когда жернова выходят из употребления («умирают»), то перемещаются на кладбище в качестве надгробий.
Правда, встречаются и противоположные случаи, когда из старых надгробий, особенно еврейских, в послевоенное время производили точильные камни (г. Кобрин, г.п. Антополь Дрогичинского р-на, д. Счастновичи Ляховичского р-на, д. Ходюки Лидского р-на и др.), которые внешне напоминают жернова.
Мифологическая семантика жерновов исходит из амбивалентной идеи создания/разрушения. Превращение природного (зерно) в культурное (мука) сосуществует с мифологическим перемалыванием (возвратом) объектов в состояние хаоса (в сказании о Рогволодовом камне, который был возле д. Дятлово Оршанского района, говорится, что камень когда-то был на четырех ногах и имел голову. Мельник отсек ему голову и сделал жернова. Но эти жернова сами перемололись в песок, смололи все богатство и всю семью мельника) [2]. Соответственно жернова могут рассматриваться в качестве определенного символа перехода и исчезновения.
Следует отметить упоминания жерновов в космогоническом контексте. Один из вариантов мифа о сотворении мира рассказывает: «Когда мир еще только начинался, нигде ничего не было. Везде была мертвая вода, посреди воды торчал какой-то камень. Перун держал в руках жернова, ударил камень о камень и вызвал гром и молнию» [цит. по 11]. Возможно, рефлекс подобного космогонического мотива сохранился в заговоре от сглаза, который был записан в д. Гороховищи Октябрьского р-на: «На сінім моры стаялі жорны, усе ўрокі, прыстрэкі пажорлі, а табе (імя) Бог на помач» [7, № 988]. Одновременно жернова отражают здесь идею уничтожения.
В фольклорных текстах жернова выступают как атрибут асилков и других мифологических персонажей, как небесных, так и хтонических. Перун, по представлениям белорусов, обладает жерновами: «Перун держит в руках два чрезвычайно громадных жернова, трет ими и ударяет один о другой; трением и ударами он производит гром и извлекает молнию, подобно тому, как извлекают искры, ударяя сталью о кремень. Осколки жерновов, отскакивающие при ударах, летят на землю и поражают, как стрелы» [1].
У хтонического соперника Громовержца, Черта, также есть жернова. Известно о нескольких сакральных камнях, которые имеют названия «Чертовы Жернова» (д. Жуковка Вилейского р-на, д. Осовы Докшицкого р-на). В предании из Жуковки рассказывается, что пока Черт был молод, не думал о своем хозяйстве, а под старость, когда никто не захотел его кормить, пришлось самому добывать пищу. Тогда он сделал из камня жернова и еле-еле взвалил их на воз. В дороге лошадь от тяжелой ноши устала и не захотела тянуть воз дальше. А когда Черт начал пороть лошадь плеткой, та сбросила жернова с телеги в канаву. «Чертовы жернова» около д. Осовы называют еще «Чертовой Мельницей». Считают, что жернова сделал Черт, который скрывался неподалеку от валуна, но что-то ему помешало, и он не успел их закончить. Это место в народе называют проклятым, и поэтому обходят [9].
В то же время, как отмечал Михаил Романюк, о жерновах-надгробиях не сохранилось древних преданий. Подобное мнение высказал также Сергей Жижиян: «Легенды и предания, связанные с надмогильными жерновами, не сохранились до нашего времени» [5]. Однако все же зафиксировал один мотив, относящийся к жерновам на кладбище д. Вьюн Быховского р-на: «Интересен и тот факт, что этнографические материалы о данных памятниках практически отсутствуют. Местные жители относятся к ним обыденно и утверждают, что это могилы семьи мельников» [5, 6]. Жернова на кладбище в д. Жорновка Березинского р-на местные жители также связывают с мельниками: «[...] некоторые надгробные памятники являются мельничными жерновами. Оказывается, в деревне была водяная мельница (в войну ее взорвали), а хозяев мельницы хоронили на этом кладбище и на камнях выбивали их фамилии. На одном из камней указана дата 1887 год. Кстати, многие жители деревни склоняются к мысли, что саму деревню основали мельники, от слова «жернова» возникло название деревни и реки, на которой стояла мельница» [8]. Подобное наблюдение, что жернова могли обозначать захоронение мельника, сделал также Владимир Лобач: «Специфический характер прижизненных занятий человека (мельник, жерносек), отличных от забот простого земледельца, мог быть воплощен и специфическим надгробным памятником – жерновами1 или отличительным знаком на камне» [10: 75].
Между тем, большое количество надгробий-жерновов, в том числе на одном кладбище, позволяет предположить, что жернова необязательно были связаны исключительно с захоронениями мельников. Их использование могло быть также обусловлено символически-ритуальными причинами. Пограничная характеристика жерновов, которая акцентируется формой камня-навершия (как и все вещи со сквозным отверстием, на символическом уровне выполнял функцию механизма коммуникации между этим и иным миром), определяет их использование в качестве надгробных памятников Беларуси [2]. И здесь еще раз важно вспомнить замечание Михаила Романюка о том, что диск вкапывался именно так, чтобы отверстие просматривалось на линии насыпного холма. Такой способ установки с учетом отмеченной выше символической нагрузки позволяет предположить, что отверстие жернова представлялось входом, через который покойный попадает в потусторонний мир. При этом можно даже допустить, что через эти «ворота» был возможен и обратный путь. Например, в Сенненском районе звук жерновов якобы слышался при посещении дома ходячим покойником [2].
О возможной интерпретации отверстия диска в качестве врат в подземный мир свидетельствует сама архитектоника надгробий. Во-первых, уже упоминалось, что отверстие располагалось так, чтобы просматриваться по линии земли. Во-вторых, на поверхности диска также могли располагаться символические изображения, которые можно соотнести со знаками, обозначающими верхнюю, небесную сферу и движение души на небо, причем эти знаки располагаются над отверстием, что свидетельствует о разделении символического пространства памятника: знак вверху – небесный мир, отверстие – переход, нижняя часть в земле – подземный мир. А вместе композиция такого надгробия обозначает целостную модель мира.
О каких символах верхней сферы здесь идет речь? На кладбище в д. Новый Двор Минского р-на обнаружены фрагменты жерновов-надгробий, на одном из которых присутствует знак в виде оси с полусферой наверху, стоящий на «фундаменте» (типа «Голгофа»). О связи данного знака с представлениями о небесной сфере и пути души на небо автор уже писал ранее [13]. Примечательно, что подобный знак (ось с полусферой на фундаменте) ранее был обнаружен на жернове в д. Гора Чашницкого р-на2. Также подобный знак, но с крестообразными антропоморфными очертаниями, был обнаружен на каменных жерновах, лежащих у порога дома в д. Лучайка Шарковщинского района. В обоих случаях назначение жерновов остается неизвестным; их присутствие на кладбище в прошлом не было зафиксировано. Возможно, что отмеченные жернова со знаками также могли быть произведены для надгробий, но по каким-то причинам на кладбище не попали. На кладбище в д. Эсьмоны Белыничского р-на было найдено двойное надгробие: в голове могилы вкопанный деревянный крест с передником и жерновой диск, над отверстием которого с обратной стороны высечен знак, похожий на крест «Голгофу». Этот символ также связан с идеей вознесения на небо, обновления и возрождения. Крест, также вырубленный вверху над отверстием, присутствует на жернове-надгробии в д. Вьюн Быховского р-на, о чем уже здесь упоминалось. Изображение креста вверху также присутствует на жернове в д. Вынисцы Слуцкого р-на.
Важная символически-ритуальная функция отверстия жерновов-надгробий также подчеркивалось тем, что ее очертания, которые были обусловлены конструкцией механизма, могли дополнительно обрабатывать так, чтобы отверстие приобрело крестообразную форму. Такой памятник, например, есть на старом католическом кладбище в аг. Зембин Борисовского р-на (рис. 5).
Очень интересный надгробный памятник, аналогов которому пока не обнаружено, присутствует на кладбище бывшей деревни Хатынь Логойского р-на (рис. 6). Надгробие (каменный крест) было сделано из жернова. Отверстие сохранилось в середине крестовины, а сверху и чуть сбоку над ней высечен крест с небольшой верхней перекладиной, по бокам от которого есть две вертикальные линии. Такая композиция также соответствует изображениям голгофского креста.
Определенное внешнее сходство жерновов с древними каменными жертвенниками с чашеобразными углублениями является причиной их отождествления. Отсюда происходят интерпретации жерновов как жертвенников. Подобное можно увидеть на рисунке 1924 года Язепа Дроздовича «В храме Дайж-бога» (рис. 7). А если говорить о научных публикациях, то в статье о раскопках деревенского кладбища возле д. Туржец-II Полоцкого р-на отмечается присутствие на кладбище «расколотого жертвенника», хотя фотография свидетельствует о том, что это жернов, которые довольно часто использовались в качестве надгробий [4, рис. 10]. Нет оснований видеть в них жертвенник. При этом следует подчеркнуть, что жернова иногда могли выполнять функцию ситуационного жертвенника: в день Св. Мартина мельники лили водку на жернова [2].
В завершение в качестве обобщения отметим следующее:
1) Надгробие из жернового диска является универсальным памятником, который на территории Беларуси использовали представители разных конфессий и религий: православные, католики, иудеи.
2) Самые древние из известных сегодня памятники датируются началом XVIII в., но можно предположить, что в качестве надгробий жернова могли использовать в еще более ранний период (XVI–XVII вв.).
3) Жернова могут быть характерным признаком захоронения мельников и их семей. В то же время, распространенность по стране, соотношение кладбищ с известными мельницами и количество таких памятников на одном кладбище могут свидетельствовать о том, что жерновые диски вряд ли были исключительно частью культуры мельников и обозначали также захоронения обычных людей.
4) Использование жерновов в качестве надгробных памятников было обусловлено как прагматичными, так и символически-ритуальными причинами.
5) На символическом уровне жернова-надгробия обозначают границу, а сквозное отверстие представлялось каналом коммуникации между этим и тем миром, а также воспринималась в качестве входа в подземный мир.
Сноски
1. Как сообщил автору Владимир Лобач, такую версию озвучили как возможную в д. Медведовка Лепельского р-на, где на кладбище присутствуют жернова. На вероятность того, что каменные диски обозначали именно профессиональный статус погребенного, могут указывать и жернова на еврейском кладбище в д. Бабиновичи Лиозненского района.
2. В предыдущей публикации [13: 43] присутствует ошибка: данная находка была отнесена к д. Вятитеровка Чашникского р-на.
Литература
1. Богданович, А. Е. Пережитки древнего миросозерцания у белорусcов: этногр. очерк / А. Е. Богданович. – Минск: Беларусь, 1995. – III, 186 с.
2. Валодзіна, Т. Жорны / Т. Валодзіна, Л. Дучыц, У. Лобач // Міфалогія беларусаў: энцыкл. слоўн. – Мiнск: Беларусь, 2011. – С. 174–175.
3. Глубокое: память о еврейском местечке / отв. ред. И. Копченова. – М., 2017. – 376 с.
4. Дук, Д. У. Археалагічныя раскопкі на грунтовым могільніку Туржэц 2 Полацкага раёна / Д. У. Дук // Матэрыялы па археалогіі Беларусі. – 2008. – Вып. 15. – С. 261–285.
5. Жижиян, С. Ф. Захоронения с жерновами на территории Могилевского Поднепровья / С. Ф. Жижиян // Сборник научных статей студентов, магистрантов, аспирантов / cост. С. В. Анцух; под общ. ред. В. Г. Шадурского. – Вып. 16. – Минск: Четыре четверти, 2016. – С. 23–25.
6. Жижиян, С. Ф. Культовые каменные изваяния на территории Быховского района / С. Ф. Жижиян // Таинственная Беларусь III. Материалы конференции (г. Минск, 22 января 2017 г.). – Минск: Регистр, 2017. – С. 179–196.
7. Замовы / Акадэмія навук Беларусі, Інстытут мастацтвазнаўства, этнаграфіі і фальклору. – Мінск: Навука і тэхніка, 1992. – 595 с.
8. Кляшчук, А. Жорнаўская Раданіца / А. Кляшчук // Звязда [Электронны рэсурс]. Рэжым доступу: http://www.zviazda.by/be/news/20170425/1493141286-zhornauskaya-radanica. – Дата доступу: 07.11.2018.
9. Культавыя і гістарычныя валуны Беларусі / [А. К. Карабанаў і інш.]. – Мінск: Беларуская навука, 2011. – 234 с.
10. Лобач, У. А. Сімвалічны статус і рытуальныя функцыі могілак у беларускай народнай культуры вярхоўяў Бярэзіны і Віліі ХХ – пачатку ХХІ стагоддзя / У. А. Лобач // Вестник Полоцкого государственного университета: научно-теоретический журнал. – 2008. – № 1. – С. 71–82.
11. Лобач, У. А. Міф. Прастора. Чалавек: традыцыйны культурны ландшафт беларусаў у семіятычнай перспектыве / У. А. Лобач. – Мінск: Тэхналогія, 2013. – 510 с.
12. Раманюк, М. Ф. Беларускія народныя крыжы Belarusian folk crosses: Манаграфія / Міхась Раманюк. – Вільнюс: Наша Ніва – Д. Раманюк, 2000. – 221 с.
13. Скварчэўскі, Д. Камяні з выявай знака ў выглядзе восі з паўсферай: да праблемы паходжання, арэала, класіфікацыі і датавання / Д. Скварчэўскі // Беларускі фальклор. Матэрыялы і даследаванні. – 2017. – Вып. 4. – С. 40–54.
14. Скварчэўскі, Д. В. Традыцыйныя надмагіллі з выявамі зорак: пытанні семантыкі / Д. В. Скварчэўскі // Таинственная Беларусь III. Материалы конференции (г. Минск, 22 января 2017 г.). – Минск: Регистр, 2017. – С. 76–84.
15. Скварчэўскі, Д. В. Традыцыйныя беларускія надмагіллі з салярнай сімволікай / Д. В. Скварчэўскі // Таинственная Беларусь IV: материалы конференции (г. Минск, 3 февраля 2018 года). – Минск: Регистр, 2018. – С. 97–112.
16. Шендерович, И. Еврейские кладбища Могилевской области / И. Шендерович, А. Литин // Wschód Europy. – 2017. – Vol 3. № 1. – С. 137–153.
Автор выражает искреннюю благодарность Владимиру Лобачу, Студенческому этнографическому обществу, этнографической группе «Вольны архіў», сообществу «Гістарычныя могілкі Беларусі», пользователям форума «Глобус Беларуси» за сведения о жерновах-надгробиях на территории Беларуси.
Доклад представлен в заочной форме для конференции «Таинственная Беларусь» (2 февраля 2019 г.).
Перевод с белорусского А. Шамрук.
3
