Полтергейст Шляхтича Завальни

Одна из книг, которая по настоящему встроилась в белорусский культурный код, принадлежит перу Яна Борщевского (1794–1851) и носит название «Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах» (польск.: Szlachcic Zawalnia, czyli Białoruś w fantastycznych opowiadaniach). Она выходила отдельными частями в 1844–1846 годах. Некоторые называют это произведение «первым белорусским фэнтези», другие пытаются увидеть в отдельных рассказах связующее звено между фольклорным и литературными мирами или рассматривают его как своеобразный диалог языческой и христианской культур. Труд Борщевского анализировали десятки авторов, ища тут самые разные «пасхалки» и мистические подтексты.

Ян Борщевский.

Что можно сказать определенно, так это то, что автор до переезда из Полоцкого уезда в Санкт-Петербург (в 1826 или 1827 году) методично собирал слухи и легенды, которые распространялись в то время в Беларуси, и замечательно вплел их в сюжет. Здесь легко найти упоминания о знамениях, падениях метеорита, появлении кометы, злых духах, привидениях, чернокнижниках и многом другом. А еще поражает описание быта начала 19 века: одежда, еда, повседневные занятия и некая нарастающая с каждой страницей безнадега передают неповторимый колорит страны, лишь недавно пережившей нашествие Наполеона. Книгу можно без преувеличения разбирать на цитаты.

Также по теме

«Должно быть, черти шалят» – говорили простые люди, столкнувшись с загадочным явлением. Ученые прозвали его латинским словом литоболия (Lithobolia). От перемены слов суть не менялась: кто-то с невероятной меткостью швырял камни, оставаясь невидимым. История литоболии восходит к классическим временам, но сообщения XVI и XVII веков особенно распространены.

А хотите историю о камнеметательном полтерейсте в белорусской глубинке в начале XIX века? Пожалуйста! Автор довольно удачно совместил тут представление о змее, вылупившимся из петушиного яйца, и непонятными происшествиями в домах, о которых явно говорили в то время (здесь и далее текст дан в переводе Д.О. Виноходова).

Во дворе собралась вся челядь, все со страхом и изумлением смотрели на дом. Из окон и от стен летели разной величины камни, никто туда и приблизиться не смел. Все стояли, глядели на это диво и не ведали, что делать.
Минула полночь, запел петух, пальба вроде стихла. Однако никто так и не отважился войти в дом. Челядь ждала восхода солнца под открытым небом, а Агапка пошла с родителями к их хате.
Когда солнце было уже высоко и скотину выгнали в поле, а батраки, одни с косами, другие с сохами, вышли на работу, приезжает Карпа. Дом стоит пустой, встретил одну только женщину, которая пришла с поля, завидев, что возвращается хозяин. Спрашивает у неё, что тут творится и где жена? Та поведала ему всё, как было. Карпа перепугался, изменился в лице.
– Она сгубила меня, – закричал он и сразу же пошёл к чаровнику Парамону.
Весть о происшествии в тот же день разлетелась по всей округе. В панском имении одни поверили, что всё это сотворила сила сатанинская, другие ж смеялись и говорили, что это просто чьи-то проказы. Гарасим рассказал обо всём приходскому священнику, просил, чтобы он в тот же день приехал в усадьбу Карпы и освятил дом, в котором чёрт свил себе гнездо.

Итак, в приводимой цитате мы сталкиваемся с типичным литоболическим полтергейстом, возможно, произошедшим в Витебской губернии. Вряд ли автор выдумал все это сам, такие нарративы бытовали в регионе, где рос автор как минимум с начала XIX века. Одним из первых известных случаев при котором рассказывали о летящих камнях и самовозгораниях произошел в местечке Крево в 1804 году. Это происшествие имело место в синагоге. Но его фактура сильно отличалась от описанной в романе.

При этом авторское предисловие к «Шляхтичу Завальне» Ян Борщевский писал 8 сентября 1844 года в Санкт-Петербурге. Возможно уже к тому моменту в некоторые газеты просочилась информация о полетах камней (а точнее кирпичей) в г. Кобеляки Полтавской губернии, имевших место в 1840-х годах. Кирпичи летели несколько часов как бы с потолка и на утро в передней образовалась порядочная куча их кусков, неизвестно кем брошенных. Однако до нас этот случай дошел в публикации из журнала «Ребус» в №25 за 1890 год.

В 1846 году дом парижского торговца дровами и углем на улице Нев-де-Клюни, недалеко от Пантеона, несколько недель подвергался интенсивным бомбардировкам камнями. Иллюстрация из книги «Mysteres de la Science», 1880 год.

Интересно, что схожие представления об «огненном змее», как виновнике проказ чертей в доме встречались и в начале XX века. В 1901 году по сообщению газеты «Двинский листок» в расположенных неподалеку деревнях Бушево и Денисово Дисненского уезда Виленской губернии происходило нечто странное. 7 апреля 1901 года газета поместила заметку о том, что в деревне Бушево поселился домовой, который щекочет детей, ездит на лошадях, молотит солому в гумнах и нередко «заставляет и метлы плясать».

Газета рассказала о том, как «в одну морозную ночь» крестьянин Клим Юдин из деревни Пруды заметил «огненного змия», который медленно тянулся к деревне Денисово и там над избой крестьянина Хомича исчез. Говорили, что в деревне Денисово у кого-то уже давно живет «огненный змий». В итоге подозрение пало именно на Хомича, «потому что он богаче всех соседей и держит много кур, а это ради того, что “огненного змия” надо кормить яичницею». Рассказывали даже, как именно завести себе огненного змея: необходимо три года кормить отборным пшеном черного петуха и он тогда снесет черное яйцо, которое нужно еще три года носить под мышкой и не ходить к исповеди в церковь. Затем, когда из яйца вылупится маленький змей, его следовало положить в темный угол на девять дней. По истечению этого срока змееныш и превращается в «огненного змия» и тогда уже начинает носить хозяевам деньги. Между местными жителями даже была распространена легенда, что у какого-то крестьянина был «огненный змей» и человек жил очень богато. Но однажды хозяйка в ожидании змия приготовила яичницу, которую случайно съел работник. «Огненный» до того рассердился, что в тот же момент сжег все имущество крестьянина.

«Кидающиеся камнями дьяволы». Иллюстрация Кена Мейера младшего, 1993 год.

Цитируем отрывок из книги дальше:

К вечеру со всей волости собрался любопытный люд, чтоб посмотреть на это диво. Пришёл эконом и с ним много молодых удальцов из имения, которые, не веря в бесовскую силу, надеялись словить какого-нибудь озорника. Несколько из них, самые смелые, отворили двери и хотели войти в хату, но едва переступили порог, как с криками кинулись назад, ибо вылетевший камень так зашиб одного из них, что тот едва очнулся. Народ, глядя на эти чудеса, стоял вдалеке от дома, а камни оттуда сыпали всё гуще.
Карпа от горя изменился весь, будто обезумел и, проклиная жену, соседей и домашних, хотел ворваться в дом, но ему не дали. Парамон, стоявший рядом, что-то шептал, но уже не мог помочь своими чарами. Пан К. Г., охваченный любопытством, тоже приехал, но, не смея приблизиться к хате, приказал окружить её и ждал, чем закончатся эти страсти.
А вот приехал и поп, облачённый в ризу, свершил святой обряд, но едва хотел подойти к стенам со святой водой, как во мгновение ока весь дом охватило пламя, и постройка быстро рухнула.
Изумлённые люди, глядя на такую месть злого духа, пожимали плечами, и все, кто сохранил ясность мысли, с тревогой покидали пепелище, где остались лишь угли и дымящиеся головешки. Поп возвращался домой опечаленный, сожалея о неразумности своей паствы. Парамон, уходя, тряс головою и ругал несчастного Карпу: «Добро дурню: як паслаў, так i выспаўся». По всей околице, в каждой хате и в панской усадьбе, ещё долго говорили об этом происшествии.

Здесь мы видим еще несколько типичных полтергейстных черт, а именно, смельчак (или представитель власти), пытающийся войти в жилище, незамедлительно получает удар неким тяжелым предметом. Люди же, столпившиеся у дома, не могут увидеть, кто именно кидает в них камни (невозможно зафиксировать начало их движения), фиксируя лишь последствия прилета. Как мы показываем в нашей новой, готовящейся к изданию, книге «Многоликий “шумный дух”», среди проанализированных нами литоболических вспышек число тех, где камни или другие увесистые предметы попадали в людей и наносили им травмы, довольно велико.

В числе виновников происшествия в романе кроме чернокнижника называется «бесовская» или «сатанинская» сила. Поэтому для нейтрализации явления вызван священник, который совершил «святой обряд» (по-видимому, он читал молитвы и кропил дом святой водой, т.е. поводил водосвятие или водосвятный молебен). Применялись и другие молитвы «от наваждения злых духов», «за упокой душ умерших» и др.

Картина «Полтергейст» британского сюрреалиста Конроя Мэддокса, 1941 год.

Обращает на себя внимание также появление огня в момент проведения ритуала изгнания «нечистой силы». Можно полагать это описанием первого полтергейста на территории Беларуси (хоть и в художественной литературе) от которого полностью сгорел дом. Да и в целом, до 1840-х годов на пространстве Российской империи ничего подобного пока не описано. По некоторым данным, первый случай, где дом сгорел в момент протекания очередной вспышки «шумного духа» произошел в слободе Липцы Харьковского уезда, но случилось это значительно позже – в 1853 году. В то время большинство таких историй в деревне, как пишет Е.Л. Марков, заканчивалось «пожаром или разрушением дома». Однако, возможно, такие дома часто сгорали по довольно экстравагантной причине. Дело в том, что среди способов избавления от проделок домового в числе прочих называли и такой: «сжечь дом дотла и не строить постройки на том месте». Так что внезапные пожары могли быть как раз следствием того, что кто-то все же последовал этому совету.

Также по теме

События в стиле известного произведения американского режиссера Стивена Соммерса – фильма «Ван Хельсинг», порой разыгрывались не где-нибудь в далекой и таинственной Трансильвании, а совсем рядом – в нашей родной стране, в которой мы привыкли чувствовать себя в безопасности, а подобные истории считать не более чем байками. Но письменные источники свидетельствуют об обратном. И вот страшные сказки оборачиваются былью, которая была обыденной реальностью для наших предков еще в относительно недавнем прошлом. Мы открываем цикл исследований правдивых историй, связанных с верой в «живых мертвецов».

Возможно, в будущем биографы Яна Борщевского на основе каких-либо сохранившихся источников и дневниковых записей докопаются до первоосновы, послужившей прообразом этого фрагмента произведения. Может помочь и тщательное изучение архивов Витебской губернии, где не так давно удалось обнаружить знаковый случай, связанный с полтергейстоподобной активностью «мертвеца» из д. Окулино Лепельского уезда в 1845 году (эта вспышка протекала как раз во время работы автора над вышеупомянутым произведением), о чем мы уже подробно рассказывали на нашем сайте. В настоящее же время можно полагать, что в «Шляхтиче Завальне» описан некий собирательный образ, сконструированный автором на основе сообщений в газетах и лично собранных автором в Полоцком уезде слухов. Несмотря на это, рассмотренный здесь фрагмент продолжает оставаться одним из наиболее ранних свидетельств о распространенности основных нарративов об этом феномене на территории Беларуси в первой половине XIX века.

Источники

1. Карпенко М. Из Житомира // Ребус. 1890. №25. С. 214–215.

2. Немножко из области суеверий // Двинский листок. 1901. №99 (7 апреля). С. 3.

3. Асгарта. Чудесные рассказы // Петербургский листок. 1903. 2 декабря. С. 3.

5. Разумби. Волынская быль // Слово [Латвия]. 1927. №594. С. 1.