Ракета божественного Августа

Работая над статьей о древнеримских небесных явлениях, я, конечно же, заглянул и в труды отечественных авторов, пытавшихся заняться этим вопросом. Выбор оказался невелик: о них писали только В. И. Авинский и В. Б. Вилинбахов, а остальные только некритически повторяли за ними, не утруждаясь проверкой.

Также по теме

Римские историки оставили потомкам множество записей, посвященных необычным явлениям в природе. Среди них есть «небесные знамения», которые остались неопознанными с точки зрения современной науки.

Самым большим трудом на эту тему оказалась статья В. И. Авинского «Космические корабли над Древним Римом», опубликованная в сборнике «Фантастика-80» (М., 1981, с. 348–355). Большая ее часть интереса не представляет, поскольку является пересказом публикации Рэймонда Дрейка «НЛО над Древним Римом» в журнале «Flying Saucer Review» (Vol. 9, № 1, 1963). Помимо ошибок самого Р. Дрейка, в процессе перевода было добавлено немало своих ляпсусов вплоть до искажения имен римских авторов. Картина знакомая и удивления у меня не вызывающая. Но кое-что Авинский добавил от себя.

Ко временам первого римского императора Августа (30 г. до н. э. – 14 г. н. э.) относится одна удивительная находка, сделанная в 1961 году итальянским профессором Жанфилиппо Кареттони.
Во время археологических раскопок на римском холме Палатин Ж. Кареттони открыл внушительных размеров панно, изображающее какую-то странную… ракетоподобную конструкцию на фоне современного сооружения. «Эта находка до сих пор не получила удовлетворительного объяснения, – писала газета «Лондон Ньюс». – Что именно хотел изобразить римский художник? Что это: игра воображения, отражение действительности или предвосхищение будущего?»
На этот вопрос, заданным знакомым, чаще всего следовал ответ: ракета какая-то. Или наоборот: нет, это не ракета, хотя и похоже, это веретено, пирамидальный тополь, треножник или рисунок абстракциониста...
Если по стилю это типичная для эпохи роспись, то в сюжетном отношении она совершенно уникальна. В римском декоре нет, по крайней мере, неизвестно ничего подобного. Более того, столь модернистское изображение, пожалуй, даже чуждо римской живописи.
Объясняется ли чистой случайностью тот факт, что странное изображение, вызывающее ракетно-космические ассоциации, обнаружено в доме первого римского императора? Можно ли допустить, что это зарисовка с натуры? Или воспоминание его августейшей особы о видении «богов», спустившихся с неба на космических кораблях? Интересно, какие суждения с подобострастием, с оттенком лести высказывали подданные основателя Римской империи об этой картине? Удастся ли найти в римских текстах ее описание современниками?
С точки зрения человека космической эры, это панно, действительно, словно раздвинув стену, переносит зрителя… на стартовую площадку. Что скажут по поводу этой находки специалисты в области космической техники?
Древнеримским изображением заинтересовался крупный инженер, один из создателей современных ракетно-космических систем. Он долго рассматривал фотографию, что-то измерял, затем сказал: «Интерпретируя эту вещь с современных позиций, можно сделать вывод, что перед нами ракета. Ракета средней дальности и небольшой мощности на пусковом столе. Да, это может быть действительно так, учитывая ограниченные возможности современного топлива. Если допустить другой, более эффективный источник энергии, то это корабль большой дальности, может быть, межпланетный».
Я предложил сделать более детальный разбор конструкции, доказать, что это ракета.
«То, что это ракета, рисунок «говорит» всем своим видом, в целом напоминает ракетную систему. В ней можно видеть обтекаемый корпус ракеты, рельефно выделенный светотенью, и стартовый стол. Корпус, в свою очередь, состоит из двух частей. В современном варианте верхняя часть представляет собой бак для топлива, нижняя – двигатели. У стартового стола видна опорная тренога и горизонтальная поверхность стола. Если исходить из иной энергетики, как говорят, энергетики будущего, то конструкцию придется трактовать иначе. Верхняя часть тела ракеты, по-видимому, будет жилым блоком, ее нижняя часть (на фото черное) – энергетический блок и двигатели, а то, что мы называем стартовым столом, приобретет функции стартово-посадочных опорных элементов».
«А могли бы вы, – спросил я, – оценить «коэффициент уверенности» ракетной трактовки в целом, если такая мера применима?»
«Я бы сказал, что этот коэффициент равен единице. Мне представляется, что здесь изображено то, что видели в натуре»...
Если две тысячи лет назад римский художник «весомо, грубо, зримо» изобразил действительно космическую ракету, то... Впрочем, не будем предвосхищать события, а предоставим историкам, искусствоведам и инженерам возможность изучения феноменов прошлого, описанных в трудах античных авторов и изображенных римскими художниками.

Фотографии, на которую ссылался Авинский, в сборнике нет. К счастью, это была не единственная его публикация об этой находке в советской прессе.

Статья В. И. Авинского в газете «Волжская заря», г. Куйбышев (ныне Самара).

Качество газетной печати было ниже всякой критики, но по крайней мере теперь уже никто не сможет сказать, что я нашел не ту фотографию. Это фреска в «Комнате масок» дома Августа на холме Палатин, действительно раскопанного археологом Жанфилиппо Кареттони (1912–1990).

«Ракета Августа» в цвете и правильном контексте.

Она же крупным планом с добавлением контрастности.

Итак, что мы видим на более качественном снимке? «Ракета» в виде веретена обвита зеленой лентой, на которой висит лира. К ней прислонено охотничье копье с перекладиной, а не опора или заправочный шланг. Внизу самый обычный постамент, и с него свисает мерная веревка с узлами. Вокруг него не космодром, а самый обычный сад с колоннадой или стеной на заднем плане. На переднем плане изображена не просто дверь, а целый портик с крышей и колоннами в надлежащей перспективе. Это изображение не просто типично для греческого и римского искусства, оно было так распространено, что попадало даже на монеты.

Не буду интриговать дальше. То, что В. Авинский выдает за ракету, не что иное, как бетиль – священный камень конической или веретенообразной формы, олицетворяющий бога в безличной форме. Определить, какой именно бог имеется в виду, помогали украшающие его символы. Бетиль на рисунке дома Августа олицетворяет Аполлона в его ипостаси Агией («Дорожный»). Такие камни греки и римляне ставили у входа в дом, чтобы в пути заручиться благословением бога.

Бетиль Аполлона на греческой монете.

Император Август, которому мы обязаны одноименным месяцем в календаре, считал себя сыном Аполлона. Его дом на Палатине был построен рядом с храмом этого бога, чтобы далеко не ходить. В развалинах храма Аполлона археологи нашли терракотовый барельеф с похожим бетилем и жрецами, украшающими его лентой.

Барельеф с бетилем из храма Аполлона на Палатине.

Нет ничего удивительного, что для инженера-ракетчика бетиль выглядел похожим на ракету. Как говорил Марк Твен, «для человека с молотком все выглядит как гвоздь». Если бы В. И. Авинский показал фотографию ткачу, тот сразу вспомнил бы про веретено, а врач – про один из типов катетеров.

Также по теме

В 20-х числах сентября месяца сначала западные электронные СМИ, а затем и русскоязычные новостные ресурсы подхватили очередную уфологическую сенсацию в стиле "уфологи открыли...". Причем открыли не очередной артефакт на марсианских фотографиях, не очередной гигантский НЛО на околосолнечной орбите, а ни много ни мало факт прилета гигантского инопланетного корабля на Землю в начале восемнадцатого века, увековеченный на гравюре того времени.

Задолго до Августа бетилем называли не только подобные изваяния, но и священные камни вообще. Многие из них были метеоритами, которым поклонялись в храмах, считая их обиталищами самих богов. О силе и свойствах бетилей ходили невероятные легенды, одна из которых попала в многострадальную книгу Ж. Валле и К. Обека «Wonders in the Sky» (пример 34). Они умудрились придать «инопланетную» окраску рассказу из четвертых рук, которому предыдущий пересказчик ничуть не верил. К счастью, интересующий нас текст переведен на русский вполне профессионально, поэтому приведем его полностью. Отрывок из «Жизни Исидора» философа Дамаския сохранился только в виде цитаты, приведенной патриархом Константинопольским Фотием в знаменитой книге «Мириобиблион» («Библиотека») – по сути дела, настоящем дайджесте византийской, греческой и римской литературы. Вставки Фотия здесь выделены угловыми скобками.

«Я видел бетиль, двигающийся в воздухе, порой скрывающийся в одеждах его попечителя, порой появляющийся в его руках. Имя попечителя бетиля было Евсевий, который сказал, что в некоторый момент у него возникло странное убеждение пойти скитаться прочь от города Эмесы в середине ночи почти так далеко как до горы, на которой построен древний храм Афины. Он пришел с великой поспешностью в ногах на гору и сел отдохнуть, как делает кто-либо после долгого путешествия. Затем он вдруг увидел шар огня, спрыгивающий вниз с высоты, и огромного льва, стоящего рядом с ним, который тотчас исчез. Он побежал наверх к шару, так как огонь затухал по направлению вниз и понял, что это на самом деле был бетиль; подобрав его и подняв, он спросил его, какому богу он принадлежал, и бетиль ответил, что он принадлежал Геннайосу (гелиополиты почитают Геннайоса в храме Зевса в форме льва). Он взял его домой, так что той же ночью покрыл, как он сказал, не менее, чем 210 стадий [39 км!]. Евсевий был знатоком движения бетиля, как бывает и с другими, но он служил и молился, и бетиль слушался его заклинаний. <Бормоча далее эти и много других таких глупостей, муж этот был действительно достоин бетилей, судя по описанию его внешности>.
Камень был совершенным шаром, беловатым по цвету и объемным по диаметру; его размер был иногда больше, иногда меньше, и при случае он приобретал пурпурный оттенок. Он показывал нам буквы, написанные на камне и окрашенные так называемой киноварью, с помощью которой выводились оракулы тем, кто вопрошал. И когда он ударил его о стену, камень издал мягкий свистящий звук, который Евсевий интерпретировал.
<После рассказа о вышеупомянутом чуде и даже тысячи более абсурдных историй о бетиле, этот пустоголовый муж добавляет>: Со своей стороны, я считал, что бетиль был божественным, в то время как Исидор находил его скорее демоническим; он сказал, что он движим демоном, не одним из тех, кто вредоносен и слишком материален, и не одним из тех, кто достиг нематериальности и всецело чист. Каждый бетиль был приписан к конкретному богу, как богу <как он нечестиво рассказывает> Крону, Зевсу, Гелиосу и другим» (Дамаский. Философская история (Жизнь Исидора). Белгород, 2019, с. 145–146).

Упоминаемый им Геннайос, или Генос (по-гречески «благородный»), почитался как бог – покровитель рождения всего живого. О самом Дамаскии Фотий был невысокого мнения и отозвался о нем так:

Прочитал четыре книги Дамаския, первая из которых называется «352 главы невероятных выдумок»; вторая – «52 главы необыкновенных историй о богах»; третья – «63 главы необыкновенных историй о душах, появившихся после смерти» и четвертая – «105 глав о необыкновенных явлениях». Во всех – только фантастические сказки, невозможные, невероятные, безумные и написанные без достаточного воображения, вполне достойные, впрочем, безбожия и неверия Дамаския, который, в то время как свет истинной веры разливается над миром, остается дремать в глубоких сумерках идолопоклонства. Его стиль в этих рассказах лаконичен, не лишен элегантности и не пренебрегает ясностью, как это обычно бывает в рассказах такого рода.

Мало того, что Дамаский, судя по всему, сам был не в ладах с истиной, он еще и не был очевидцем чудес с бетилем, описав их со слов Исидора, который не был современником Дамаския. Непонятно, как его слова дошли до автора: Дамаский родился в V веке н. э., тогда как философ-гностик Исидор жил в Александрии во второй половине II века н. э. Даже если перед нами точная цитата, из нее ясно, что Исидор почти ничего не видел и вынужден был полагаться на рассказ явного шарлатана Евсевия. Интересно, что бы сделал из этого рассказа Владимир Авинский?