Все что происходит сейчас, уже было. Космические "агенты", прорицатели, экстрасенсы, настоящие и "искусственные", топтали нашу грешную землю, ровно столько, сколько она себя помнит. Поэтому сам Бог велит нам, устроиться поудобнее в шезлонге в алибаба палас отеле, полистать старые журналы и посмотреть, что публиковалось на аномальные темы и открыть новую рубрику. В ней мы помещаем рассказ из журнала "Вокруг света" 8-1905 (к сожалению, имя автора в нем не указано)...
- Господа, вы меня, пожалуйста, извините; но я должен тотчас же, немедленно ехать к одному моему доброму знакомому. Ради Бога, извините. Я съезжу очень скоро; часок какой-нибудь, и я вернусь.
- Да, но как же роберто? Не успели сыграть двух роберов, только что начали третий, и вдруг вы оставляете нас. Что же это такое?.. Доиграемте, по крайней мере, третий...
- Не могу, ей Богу, не могу. Вы не уходите. Я очень скоро вернусь, и тогда мы хотя всю ночь будем играть.
Такая сцена произошла в доме Петра Александровича Давыдова за партией винта, на которую он пригласил трех своих знакомых.
Винтеры были очень удивлены. Что же заставило его так быстро, так решительно выйти из-за карточного стола? И что такое с ним случилось так неожиданно? Петр Александрович играл все время с большим воодушевлением, был чрезвычайно весел и доволен, и вдруг неожиданно переменился, приобрел какой-то озабоченный вид, заторопился, засуетился и решительно заявил свое желание ехать из дома немедленно, сию секунду, сию минуту.
- Мария Николаевна! - обратились гости к вошедшей в комнату жене Давыдова. - Петр
Александрович отбывает куда-то. Никакие просьбы не помогают. Что это с ним сделалось?
- Да куда ты? - удивилась, в свою очередь, Мария Николаевна.
- К Ильину, Маруся, к Ильину! Непременно надо ехать! Сию минуту!
Ильин был хороший приятель Давыдова. Он слыл за гипнотизера, обладавшего очень сильной способностью "внушать".
- К Ильину?.. Зачем? - воскликнула Мария Николаевна, переходя от удивления к беспокойству, тревоге. - Да застанешь ли ты его дома? К тому же у тебя гости...
- Через час я вернусь.
И он, взяв шляпу, пальто и палку, просто выскочил из дома.
- Извозчик! Извозчик! - раздался на улице его голос. И вслед за этим послышалось громыханье извозчичьей пролетки, видимо, поспешившей на зов Давыдова.
Удивленные, а отчасти и недовольные винтеры немного помолчали, немного поболтали на счет обнаруженной Петром Александровичем странности, а затем занялись разговором, рассчитывая, что через час, два, хозяин квартиры вернется, и они усядутся опять винтить. Но время шло, а Петр Александрович не возвращался. Мария Николаевна несколько раз подбегала к окнам, заслышав стук проезжавших мимо экипажей, и уже начала обнаруживать признаки беспокойства.
- Да куда это он забрался? - повторяла она. - Что он там делает у этого Ильина тогда, как у самого дома гости ждут...
- Вообрази себе, Маруся, - сказал он. - Сижу я за винтом и об Ильине и думать позабыл. Вдруг чувствую, и так ясно чувствую, что мне непременно надо к нему съездить. Ну, просто так и тянет. Тоска какая-то стала меня одолевать. Так и кажется, что если я не поеду сейчас, сию минуту, то со мной случится какое-нибудь несчастье. Ну, и поехал. Ты знаешь, к нему не близко. Я гнал извозчика, и через полчаса был уже у квартиры Ильина. Смотрю, квартира вся освещена, гостей пропасть. Вхожу. Ильин мне навстречу. Несколько знакомых. Все смеются, ахают. Что, думаю, за причина? А Ильин вдруг и говорит:
- Ну, дружище, извини, что побеспокоил тебя. У меня сегодня, как ты видишь, собрался кружок приятелей. Так, случайно, совсем неожиданно, все собрались; только тебя одного да жены твоей недоставало. Я и решил в присутствии всех их (Ильин указал на обступивших нас знакомых), чтобы ты немедленно ко мне к ужину приехал; хотя бы в кровати, мол, хотя заснул уже, а приезжай. Но что же ты приехал без жены?
- А у меня кое-что есть, - отвечал Петр Александрович. - В винт играли, да и не докончили третью, что ли, партию. Так я просил жену остаться с ними. Ты меня не задерживай, дорогой.
- О, нет, дружище! Рано тебя я не отпущу.
Супруги подивились чудодейственной силе Ильина и предались отдохновению после всех тревог дня.
- Я, знаете ли, давече, - сказал он, - испужался за Петра Александровича. Вид у него такой странный был. Схватился вдруг и уехал. Уже не случилось ли чего?
- О, нет, ничего особенного, - отвечал Петр Александрович. - Хотя, впрочем, особенное было, - прибавил он, и затем рассказал партнеру, какая с ним история приключилсь.
- О, не говорите так! - с жаром остановил его Петр Александрович.
- Как же это так? - усомнился винтер.
- А вот как! Я расскажу вам все, как было, ничего не утаивая.
- Знаете ли вы, - начал Петр Александрович, - что пять лет тому назад я, имея всего тридцать лет от роду, представлял из себя несчастнейшее в мире существо. Я шесть лет просидел в кресле, лишенный возможности двигаться; на мне были только кожа да кости; я только и мечтал, что о смерти, и, конечно, мне и в голову не приходило, что я могу еще быть здоровым и счастливым с моей дорогой Марусей.
Петр Александрович обнял за талию свою жену, привлек ее к себе и горячо поцеловал.
- Шесть лет ноги в коленях у меня не сгибались; самостоятельно я передвигаться не мог; при этом меня изнуряла общая слабость; боли в спине; в пояснице и пятках доставляли мне невыразимые страдания; память совершенно утратилась; дар речи сильно ослабел! Я был, в буквальном смысле слова, живым мертвецом. И теперь еще я не могу без содроганий вспомнить о перенесенных страданиях! - воскликнул Давыдов и действительно вздрогнул.
- Много я лечился, - продолжал он после некоторого раздумья. - Лечился у известных докторов, но ничто не помогало. Я пришел в отчаяние и стал ожидать смерти, как единственного средства к спасению от невыносимых мук. Смерть не приходила. Я начал думать о самоубийстве. В это время меня посетил этот ангел-хранитель, - сказал Давыдов, с благодарностью и бесконечной любовью взглядывая на жену. - Она, моя милая, добрая, мое счастье, посланное мне Самим Богом, стала просить меня, требовать, настаивать, чтобы я попробовал лечиться гипнотическим внушением. Об этом способе лечения только что начали в то время говорить, и Ильин, знакомый моей Маруси, удивлял всех творимыми им чудесами.
- Попробуй, - настаивала Маруся, - все равно доктора отказались.
- О, какой вздор! - восклицал я тогда. - Вот точно так, как вы теперь, - говорил Давыдов, обращаясь к винтеру. - Тем не менее я просил, чтобы на моих глазах бьш сделан гипнотический сеанс кому-либо другому. Добрый, милый Ильин, сделавшийся теперь моим лучшим другом, тотчас же согласился. Сеанс состоялся у нас на квартире. Ильин приехал с молоденькой девушкой, над которой и начал показывать свои чудеса в решете. Девушка исполняла все внушаемое с такой поспешностью, с такой точностью, что у меня невольно родилось подозрение: не в стачке ли девушка с Ильиным? Мне показалось, что она просто искусная актриса, в совершенстве разыгрывающая, по уговору с Ильиным, хорошо заученную роль.
Но едва только эта мысль мелькнула у меня в голове, как Ильин, очевидно, угадал ее. Он попросил девушку дать ему закурить папироску, и в тот момент, когда она зажгла спичку, он повелительно крикнул ей: "Спите!" Девушка моментально заснула, продолжая держать в руке горящую спичку. Огонь начал уже касаться ее пальцев, когда доктор, присутствовавший на сеансе, вышиб из рук девушки все еще горевшую спичку.
- Если мы, - сказал тогда Ильин, обращаясь специально ко мне, - эта девушка была самой искусной актрисой, то и тогда она не была бы в состоянии выдержать такую боль. Непроизвольное содрогание пальцев выдало бы ее; дрогнул бы в лице какой-либо мускул; так или иначе она обнаружила бы страдание.
- Я сконфузился и в то же время уверовал в "чудеса", - продолжал Давыдов. - Я согласился, чтобы мне было сделано внушение.
- Ах, расскажите, пожалуйста, - обратился гость-винтер к Марии Николаевне. - Все это так интересно.
- А, и вы на путь истинный обратились, - засмеялась Мария Николаевна. - Слушайте же и убедитесь, что гипноз не вздор. Моего Петра усадили в кресло, и Ильин стал делать ему внушение. Вот что говорил Ильин. Я помню все его слова.
- Послушайте, Петр Александрович, - внушал Ильин, - когда я сосчитаю до семи, вы должны заснуть. Слышите ли?.. Должны заснуть ровным, спокойным сном!.. Итак, я начинаю: 1, 2, 5, 4, 5, 6, 7!.. Спите, спите крепче!.. Вы заснули? Заснули совсем?.. Да?.. Отвечайте!
- Слушайте: в спине и в пояснице вы никакой боли и ломоты чувствовать не должны. Слышите, не чувствовать! Отныне вы свободны от болезни... Далее, ноги ваши не должны болеть. Слышите ли вы меня, Петр Александрович! Ноги ваши должны быть тверды и крепки. Вы должны ходить совершенно свободно. Я так хочу, приказываю вам!.. Ну, теперь протяните ноги!
- И представьте себе, - воскликнула рассказчица, - Петр Александрович стал понемногу выпрямлять ноги! Шесть лет он ими не двигал, а тут вдруг ноги стали выпрямляться понемногу, с усилиями, но все-таки выпрямляться... А Ильин продолжал: "Больше вытягивайте, больше, еще больше! Вот так, хорошо! Итак, ваши ноги здоровы, совсем здоровы, и никогда, слышите ли, никогда болезнь не должна возвращаться к вам! Никогда, никогда!.. Теперь отвечайте. Повторите, что я вам сейчас внушил, и дайте обещание исполнить это. Ну, говорите же! Ну!.."
- Ноги болеть не будут, поясница также, - опять промычал Петр.
- Прекрасно, - продолжал Ильин. - А теперь вы проснитесь, как только я сосчитаю до девяти.
Проснитесь бодрым, здоровым, веселым. Слышите! Я начинаю: 1, 2, 5, 4, 5, 6, 7, 8... 9! Просыпайтесь!
- Петр открыл глаза, - рассказывала далее Мария Николаевна, и как-то странно стал озираться кругом. Один из докторов спросил его:
- Вы спали?
- Я? Нет!.. Нет, я не спал.
Прошло минуты три. Вдруг Петр сделал движение с очевидным намерением встать с кресла. Мы все бросились к нему, но Ильин нас остановил:
- Дайте ему палку, - сказал он.
Петр Александрович взял поданную ему палку и вдруг поднялся с кресла. На лице его было написано невыразимое счастье. Постояв несколько секунд на выпрямившихся ногах, он сделал несколько шагов. Но тут я не выдержала: со мной сделалась истерика.
Мария Николаевна поднесла платок к глазам.
- Маруся, родная, что же ты плачешь! - живо сказал Петр Александрович, углубившийся было во время рассказа жены в глубокое раздумье. - Успокойся, моя дорогая. Вы представить себе не можете, - обратился он к винтеру. - Какое счастье, какое блаженство я испытывал, когда после шести лет я почувствовал, что могу ходить!.. После первого сеанса был сделан еще целый ряд, и вот вы видите меня: я здоров, и вполне счастлив.
- Теперь вы поймете, почему я так отзывчив на приглашения Ильина, - закончил Давыдов.
10.09.2013
